« И что-то в нём , хвали или кори,
есть от пророка, есть от скомороха,
и мир ему - горяч, как сковородка,
сжигающая руки до крови»
(Б.Ахмадуллина)
Мы познакомились в возрасте, которое на английском именуется teen-age. 6-ой класс 82-ой средней школы г.Харькова. Январь 1946 года. Я с мамой и младшим (4-х летним) братом Андреем возвращаюсь из эвакуации из г.Кемерово. Заявляюсь в школу по месту нового жительства ( ул.Чайковского, пока временно - криогенная лаборатория УФТИ) и попадаю в класс , где большинство учеников с явно выраженной еврейской внешностью( фот1). Это контрастирует с моими прежними классами в школах и Кемерово, и Харькова. Новички в этом классе не в диковинку - и до меня появлялись вернувшиеся из эвакуации. Старожилы - остававшиеся в оккупации. Они явно постарше. Мой возраст не отличается от реэвакуантов, ведь успел догнать своих ровесников , пропустив 2-ой и 4-ый классы. Несколько удивило моих новых одноклассников и преподавательницу украинского языка и литературы отсутствие у меня затруднений с украинским , обычных на первых порах для приезжающих из России. Откуда им было знать , что я отсутствовал на Украине всего несколько послевоенных месяцев. А в годы войны приходилось общаться , если не на чистом украинском языке, то на суржике - таким был язык окраины города ( район Балашовки), где я проживал. Теперь я попал в центр города , где преобладала грамотная русская речь. Мне надо было как можно скорее исправить свою речь. Этим интенсивно занялась моя мама , поправляя почти каждую фразу , сказанную мной.
Новые одноклассники различались по возрасту. Меня усадили за одну парту с Витей Гефтером и Юрой Баженовым. Оба в последствии окончили школу с золотой медалью. Витя Гефтер, интеллигентный еврейский мальчик был на год моложе меня, а Юра Баженов ( он оставался в оккупированном Харькове) был на год или на два старше. Через пару лет ( в 8-ом классе, когда часть наших одноклассников после окончания 7-летки ушла в техникумы или военные спецшколы , предшественницы нынешних военных лицеев) число соучеников поуменьшилось и меня пересадили к Виталию Друцко за парту непосредственно перед столом преподавателя ( крайне не удобная позиция , если хочешь воспользоваться шпаргалкой). Виталий тоже был старше меня и он тоже в последствии окончил десятилетку с золотой медалью.
Вот с кем я никогда за одной партой не сидел , так это с Юрой Дашевским. Но именно с ним мы вскоре крепко подружились. Отношения с Гефтером и Баженовым имели под собой меркантильную ( с моей стороны) почву . Юра Баженов часто мне помогал в изготовлении карт ( задания по географии и истории) и выполнении заданий по черчению. Я не брезговал черновиками не понравившихся автору вариантов сочинений по литературе Вити Гефтера и после проверки орфографии выдавал их за свои, слегка отредактировав в сторону смягчения эмоций ( вот он - первый опыт редакторской работы!) Сам я никак не мог настроиться на написание таких сочинений - не хватало патриотических чувств и мыслей. Причиной тому было дедовское воспитание , который уж очень не любил большевизма и его вождей. Да и мама добавляла своего нигилизма ( очень она недолюбливала советскую власть , заразившуюся , по её мнению , антисемитизмом у своего оппонента - немецкого фашизма).
А чем я мог быть полезен своим товарищам – одноклассникам …Разве что решением задач по алгебре, геометрии , а позже - по физике и тригонометрии. Однако Баженов и Гефтер чаще всего и сами преуспевали в этом деле, и лишь изредка обращались ко мне за помощью. Так что добрые отношения всегда преимущественно мне были на пользу. С Виталием Друцко мы просто обменивались контрольными работами для взаимной проверки - он был грамотнее меня , зато у меня лучше получалось решение математических задач. Отношения же с Юрой Дашевским строились совсем иначе - с самого начала это была дружба, бескорыстная дружба, к нашей школьной жизни имеющая весьма слабое отношение. Мы жили неподалёку друг от друга - я в одном из УФТИнских домов по улице Чайковского , он - на соседней улице , которая теперь называется Студенческой ( для тех , кто помнит старые названия - Толкачёвская). В 1948 году наша семья занимала уже отдельную изолированную двухкомнатную квартиру со всеми удобствами , а Юра с его мамой - Галиной Борисовной - проживал в махонькой комнатке в доме с коридорной системой ( прямо по Высоцкому - “ на 38 комнаток всего одна уборная “). Отец Юры погиб на фронте в первые месяцы войны .
Хотя бытовые условия у Дашевских были намного хуже , чем у моей семьи, мы с Юрой предпочитали проводить время именно у него. Здесь и домашние задания выполнялись ( особенно по математике) и здесь же зачитывались мы романами Дюма ( мушкетёры были любимыми Юриными героями , ведь он уже тогда серьёзно занимался фехтованием) и “нерекомендованной“ литературой - Ильф и Петров, Зощенко, Бунин и др. , которую поставляла нам Галина Борисовна , работавшая библиотекарем –методистом в Библиотеке для юношества и молодёжи имени Короленко, которая и сегодня расположена в небольшом уютном особняке на улице Мироносинской ( улице Дзержинского - для тех , кто любит прежние названия). Чтение занимало всё больше времени , а в 9-ом классе часто и часы школьных занятий. Последнюю четверть я провёл , в основном , за этим занятием. В школе это интерпретировалось как пропуски без уважительных причин и в результате все мои годовые оценки были снижены на один бал ( за исключением математики и физики ). Происходило это без ведома родителей, но с ведома Юры ( Дашки – в соответствии со школьными традициями у каждого из нас было прозвище : я , естественно, Ерёма, а Дашка - самое благозвучное из всех многочисленных прозвищ Юры ; за подробностями обращаться к Алику Монину, фон Бунзелю), который и сам вскоре пристрастился к пропуску школьных занятий. К этому времени он уже серьёзно занялся спортом - фехтованием. Это тоже требовало времени и сил. Занимался он у Заслуженного тренера СССР Василия Дмитриевича , создавшего харьковскую школу фехтования , воспитавшую и олимпийских чемпионов и чемпионов мира . Юра , несмотря на свои небольшие размеры , делал серьёзные успехи , что в последствии помогло ему при поступлении в ВУЗ . Рост у Юры небольшой, одним словом, де –Артаньян да и только! Забегая вперёд, скажу, что спортивную карьеру Юра закончил мастером спорта и даже стал чемпионом спорт – общества «Динамо» в 1967 году. Он и сейчас не бросает фехтование, тренируя Ашдодских мальчиков и девочек и выступая судьёй на соревнованиях в Израиле.
Я в то время серьёзно спортом не занимался. Но надо сказать , что в УФТИнском дворе была баскетбольная площадка и я на ней проводил довольно много времени. Юриных высот я не достиг , но умение играть в баскетбол освободило меня от регулярных занятий физкультурой в университете - я по этой дисциплине получал зачёт автоматически.
Но вернёмся в школу. Начался 1949-1950 –ый учебный год, для нас - выпускной. К этому году уже определился перечень претендентов на медаль и меня , конечно, в этом списке не было. Это меня , впрочем, не удивило, учитывая успехи предыдущих лет. Но не так мыслил мой друг, Ю.Дашевский. По сравнению с успехами в физике и математике ,я был вовсе не силён в гуманитарных дисциплинах. Русский язык у нас преподавала Елизавета Григорьевна Мережко , фанатически любящая свой предмет и не щадящая ни своих, ни наших сил, чтобы сделать большинство своих учеников и грамотными , и любящими художественную литературу. Если к моим сочинениям Елизавета Григорьевна относилась вполне терпимо, то мою грамотность она никак не могла оценить пятёркой ( считать отличной). Но, оценив шутливое утверждение Юры, что её замучают угрызения совести , если из-за не очень нужной физику грамотности такой “гигант мысли “ , как В. Еременко, не получит медали , Елизавета Григорьевна уступила настойчивости Дашки и включила меня в группу, с которой она бескорыстно занималась дополнительно по утрам, до начала основных занятий. Услугу Юры я оценил позже , таки получив медаль, а пока каждое утро ( за два часа до основных занятий) я писал диктанты и выслушивал язвительные замечания Елизаветы Григорьевны. Однако наши усилия дали хорошие результаты и я получил свою вожделенную пятёрку, а с нею и медаль. Но должен сознаться, что переписываясь с Юрой, я и сейчас получаю его замечания по поводу моих огрехов в правописании. Сам он всегда отличался в классе грамотностью и начитанностью ( влияние Галины Борисовны). Любил подшучивать над теми , для которых различие в частях речи и частях предложения было недоступно. Особенно страдал Рафа Перельман, в адрес которого Елизавета Григорьевна отпускала замечания не совсем педагогического свойства к великой радости такого грамотея, как наш Дашка. Он и сейчас с удовольствием вспоминает эти сцены. А ведь в дальнейшем Рафа оказался совсем неплохим инженером , в качестве какового и сейчас помогает своему сыну Лёне -
конструктору и бизнесмену. Последние годы они живут в Калифорнии,США.
Но вернёмся к Дашевскому. Поле окончания школы мы разошлись по разным вузам. Я с помощью медали без труда и экзаменов поступил на физико-математический факультет университета. Юра , как и многие другие наши одноклассники хотел поступать в горный институт. Но поразмыслив , решил не рисковать и подал документы в институт инженеров транспорта (ХИИТ). Экзамены он сдал успешно, анкетные недостатки ( пятый пункт) компенсировались спортивными успехами, которые очень ценились в этом институте, и Юра был принят. В институте он учился без перенапряжения. Даже лекции по высшей математике одолевал без таких проблем , которые иногда встречались при изучении школьной математики. Много времени занимало черчение, выполнение курсовых проектов. Но это характерно для любого инженерного вуза.
Был востребован , как спортсмен. И не только, как отличный фехтовальщик ( у него уже был 1-ый разряд), обеспечивающий 1-ое место ХИИТу на межвузовских соревнованиях. Его выставляли и на боксёрские соревнования. Одним из его оппонентов оказался мастером спорта и Дашкина физиономия в этом бою сильно пострадала. Но это помогло ему при сдаче некоторых экзаменов при переходе на второй курс ,т.к. многие преподаватели были ещё и спортивными болельщиками и болели, естественно, за ХИИТ.
Например, профессор Кауфман ( кстати, тесть Э.Канера ), преподававший то ли историю КПСС, то ли основы марксизма – ленинизма, поинтересовался по какому виду спорта студент Дашевский выступал за команду института. Услышав , что по боксу, с уважением поглядел на синяки , украшавшие физиономию экзаменуемого, и без дальнейших вопросов поставил в зачётку - “отлично“ .
В студенческие годы , учась в разных вузах, мы с Юрой общались не так часто, как в школьные. К тому же у меня много времени занимало общение с Люсей, как оказалось , моей будущей женой. Дашевский над моим увлечением посмеивался. Хотя выбор мой одобрял , особенно после того , как выяснилось , что моя Людмила Теверовская - его дальняя , но всё же родственница ( троюродная сестра; оказалось , что у них есть общая двоюродная тетя Циля). Но у меня всегда находилось время , чтобы поприсутствовать на соревнованиях по фехтованию , на которых выступал Юра, и поболеть за него. А он часто приходил на игры по баскетболу, в которых участвовали университетские команды, чтобы поболеть за меня ( и Людмилу!). Летние месяцы и он, и я проводили на стадионе “Динамо“ - он в спортзале, а я на баскетбольной площадке. Потом - душ и , иногда , обед в ресторане “Динамо “, на месте которого давно уже пепелище ( “враги сожгли родную хату “ - вздыхал Юрий Яковлевич , грустно качая головой, задолго до своего отъезда в Израиль). Затем мы подолгу гуляли по родному Харькову, о чем –либо неторопливо болтая. За нами часто увязывался мой младший брат Андрей , который не давал нам покоя , повторяя один и тот же вопрос :”Куда мы идём?“. Мы , собственно, и сами не знали куда и поэтому ответом его не удостаивали.
Зимой мы иногда выбирались на лыжную прогулку в лесопарк , большой разницы в лыжном умении не было. Но вот летом преимущество Дашевского в велосипедном искусстве было очевидным. Я не пробовал себя в этом деле, хотя велосипед в доме у нас был - Евгений Станиславович прекрасно ездил на нём ( он вообще был спортивен - прекрасный лыжник и пловец , особенно, на дальнии дистанции) . Однажды ( и это был первый и последний раз!) Юра убедил меня, что езда на велосипеде не требует никакого умения, только не прекращай вращать педали! Так и поступили - я взгромоздился на велосипед, пока его Юра поддерживал, и поехал….но не знал , как остановиться. Так и ехал от дома на улице Чайковского до Лозовеньковского озера - конечного пункта нашего путешествия. А там просто въехал в кусты и завалился вместе с велосипедом. Весь путь меня сопровождал весёлый смех моего друга , завершившийся гомерическим хохотом , когда я завалился в кусты. Но предстоял ещё обратный путь…
В 1955 году мы закончили обучение в своих вузах. Мы с Люсей( к тому времени мы были супружеской парой) получили назначения в Киев ( она - в распоряжение областного отдела народного образования , я был рекомендован в аспирантуру Киевского института физики), а Юра получил назначение на железнодорожную станцию со странным названием - Кобыляки. Одно утешение, что эта станция не где-то далеко в Сибири ( могло быть и такое ) , а не так уж далеко от Харькова. Мне удалось поступить в аспирантуру и мы с женой, несмотря на отсутствие своего жилья ( более, чем скромное получили лишь в 1960 году), прожили в Киеве до весны 1961 года. Юра , отработав обязательный двухгодичный срок по назначению, смог найти работу в одном из харьковских проектных институтов или конструкторских бюро ( и это несмотря на пятую графу в анкете , что само по себе говорило о нем ,как стоящем конструкторе). Несколько раз он , а один раз и Галина Борисовна, навещали нас в Киеве, Когда же мы появлялись в Харькове во время отпусков , то непременно встречались с Юрой.
Но мне надо было уезжать в Киев - работа в самом разгаре . Люся с Андрейкой остаются у её родителей, на её и Анастасии Георгиевны плечи ложатся заботы об Андрейке и больном Абраме Борисовиче. Потом были для нас с Люсей и Андрейкой тяжелейшие 1958-1959 годы. И , наконец, мы получили приличную квартиру в Харькове и вернулись в родной город. А Дашевский только сейчас ( в1959-1960гг) начал интенсивно ухаживать за своей будущей женой Мусей ( Марой Семёновной). Теперь настал их черёд скитаться по углам в частном секторе - без канализации, без отопления… То есть им предстояло пройти наш путь. Однако , когда мы уезжали отдыхать ( обычно на Азовское море в г.Бердянск) , то наша квартира поступала в распоряжение Юры и Муси. Лишь года через три у них появилось своё жильё , а затем и первый сын Яник. К сожалению он был тяжело болен. Лекарства можно было приобрести только за рубежом. В начале70-х меня впервые выпустили на конференцию в капиталистическую страну. Это была Япония, где проходила международная конференция по физике магнетизма. Воспользовавшись этой оказией, удалось приобрести лекарства для Яника, но … не очень они помогли.
В середине 70-х Муся родила второго сына - Веню . Дашевским было нелегко. У Юры были родственники за границей, в частности в Израиле состоятельный дядя Галины Борисовны, т.е. Юрин двоюродный дед, - Пиковский Израиль Матвеевич. Он мог и хотел помочь семье Юры и Галины Борисовны. Но как это сделать? Совдеповское государство оценивало доллар в 60 копеек, в то время как реальная его стоимость была гораздо выше. Мы решили с Юрой воспользоваться моими поездками за рубеж. Во Францию я ездил несколько раз в лабораторию оптики и магнетизма , расположенную в пригороде Парижа - Медон-Бельвью. Приехав, я в первый же день отправил письмо, в котором сообщал свой парижский адрес и номер телефона, а также приложил Юрину записку с изложением просьбы и информацией обо мне. Вскоре Израиль Матвеевич позвонил мне. Он интересовался родственниками моими и моей жены. О моих он ничего не знал, а о Теверовских он отозвался уважительно :” Приличные люди ! У них в Скобле была скобяная лавка.” Я не был уверен , что речь шла именно о Люсиных предках, но в дискуссию вдаваться не стал. Буквально через неделю пришло от Израиля Матвеевича письмо и в нём приличная сумма в долларах. Они очень помогли Юре и его семье.
В конце 80-х в связи с перестройкой появилась возможность эмигрировать. Первым уехал Мусин брат со своей семьёй. Затем Дворкины - семья Мусиной сестры Эммы. И первая , и вторая семья - в США. Юра же решил , что ,если уж уезжать, то в Израиль. И по патриотическим соображениям , и по меркантильным - в надежде на помощь дяди. В мае 1989 года Юра, Муся , их сын Веня , Галина Борисовна и Мусин папа - Израиль Вольфович ( бывший Семён Владимирович) уехали в Израиль и увезли с собой прах Янека и Мусиной мамы. Не буду останавливаться на всех таможенных проблемах. Скажу только, что до сих пор в нашей семье хранятся серебряные ложки-вилки Дашевских, которые таможня не пропустила . Ждут оказии. Зато таможня пропустила картины известных харьковских художников, многие из которых тоже покинули Украину в последующие годы.
Потянулись годы иммиграции , заполненные трудностями изучения языка, поисками работы , налаживанием быта и, главное, нашей перепиской. Первые письма были полны тоски и тревоги.
В ноябре 2000 года я, наконец, приехал к Дашевским в гости. К этому времени уже не было Семёна Владимировича и Галины Борисовны . Юра , Муся и Веня жили на берегу Средиземного моря , в небольшом городе Ашдод . В их квартире - четыре комнаты и , что не мало важно, два сортира , которые на Западе более благозвучно именуют rest room. Воспользовался я формальным приглашением прочитать лекции в университете Бершевы, которое организовал Серёжа Гредескул - нынешний профессор Бершевского университета, а ранее мой коллега по работе во ФТИНТе. Встретил меня Юра в аэропорту имени Бен-Гуриона в сопровождении Иосифа Кикоина, которого я узнал, хотя последний раз мы виделись 60 лет тому назад. Встреча была радостной для обеих сторон ( фото ). В последующие дни мне удалось обсудить результаты новой работы с Сашей Гербером - профессором Телль-Авивского университета , у которого в то время работал мой бывший сотрудник - Саша Мильнер. Затем Саша Мильнер собрал у себя всех бывших фтинтовцев - Славу Брона, Армена Вердяна, Виктора Моисеевича Цукерника. Вот во время этой приятной встречи Виктор Моисеевич мне и поведал, что его университетский сокурсник, когда он сказал ему о моём приезде, вспомнил меня :” А, это мальчик , который женился на Люсе Теверовской.” . А вы говорите - физик , академик… Прав 75-летний Волик Коган - мы остаёмся мальчиками, некоторым из которых повезло с женой.
Кроме купания в море ( фото ) и поездок на рынок в Ашдоде и по юридическим делам в Тель – Авив, да за медицинской консультацией в Хайфу ( в сопровождении Муси ) ничего более не успел . Зато на следующий год удалось побывать и Иерусалиме (фото ).
Сейчас продолжаем переписываться. Благо работает электронная почта. Как и в молодости мы умудряемся и ссориться ,и мириться , а значит жить и дружить.
7-ой «В» , !947г.Во втором ряду справа от учительницы Ефросиньи Алексеевны - Иосиф Кикоин. В третьем ряду крайний справа - Юра Баженов, рядом с ним - Алик Бару. В четвёртом ряду крайний слева - В.Еременко, Третий справа в этом же ряду – Ю.Дашевский
Май 1950г. Слева на право : Л.Кукушкин, Ю.Дашевский, В.Шмалько, Я.Спектор, А.Лукъянов.
Ноябрь 2000г. Встреча в аэропорту Бен-Гурион. Слева на право :
И.Кикоин, В.Еременко, Ю.Дашевский.
2002г. Ю.Я.Дашевский у стены плача.
2002г. В.В.Еременко в Иерусалиме.
2002г. Иерусалим
Г.Тель-Авив, Израиль. Слева на право : М.С.Дашевская, Нинель Воронель ( бывшая Нина Рогинкина), Алла Любовецкая ,Ю.Я.Дашевский
М.С. и Ю.Я. Дашевские дома , в Ашдоде, Израиль.
Курс Валют Сегодня
Я прочитала,автобиографический коллаж.здесь написано о моих родственниках.Муся Дашевская (Дрейман) двоюродная сестра моего папы.Исраэль Вольфович родной брат моего дедушки Завелия Вольфовича.https://plus.google.com/u/0/112236259540607773042?prsrc=4
ОтветитьУдалить