АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЙ КОЛЛАЖ: Борис Валентинович Еременко

5. Борис Валентинович Еременко

“Success is getting what you want.

Happiness is liking what you get.”

(H.Jackson Brown).

Моё предвоенное детство проходило на изолированном «островке цивилизации» - даже не на окраине Харькова , а скорее в его пригороде, Липовой Роще. На окраине же Харькова жили мои дедушка и бабушка - Никифор Гаврилович и Полина Никитична Еременко. И их самый младший сын Боря. Проживали они вблизи Балашевского вокзала по улице Плехановской ( бывшей Петинской) № 110. ОСГОвский островок цивилизации , окруженный враждебным ему полубандитским ( по крайней мере, хулиганским) миром пригорода Филипповки, совершенно не был похож на мир привокзального двора на Плехановской улице. Это был довольно большой двор. Лицом двора был хотя и одноэтажный, но каменный дом с окнами на улицу. Остальные домишки (флигели) располагались по периметру двора и числились в домовой книге по тому же адресу , как квартиры. Ни водопровода, ни канализации не было даже в главном доме. Нет их и по сей день, но во дворе появилась водораспределительная колонка. До войны я как-то гостил у деда с бабушкой в этом экзотическом дворе. Вершиной экзотики были две свиньи, проживающие между домом-квартирой и забором, отделявшим двор от соседствующей с ним обувной фабрики. К сожалению ни от сала, ни от колбасы собственного дедовского приготовления к началу войны ничего не осталось.

Меня, мальчишку , мир этого двора привлекал тем, что я как- бы попадал в среду подобную «филипповской». Различие состояло лишь в том , что филиппчане враждебны были по отношению к «городским», а Балашёвка - исключительно к «жидам» , по – моему, причисляя к ним всю интеллигенцию. Здесь, в Плехановском дворе употреблялась антисемитская терминология, хотя по отношению ко мне я особой неприязни ещё не чувствовал. Мальчишки устраивали ловушки на голубей, но приманку растаскивали проворные воробьи, которых мальчишки с раздражением называли «жидами». Если бы тогда кто-нибудь меня обозвал бы жидом, я обиделся бы не больше , если бы меня обозвали ловкачём. Слово «интеллигент», да ещё с каким-нибудь прилагательным, звучало для меня тогда обиднее.

Так подробно описываю этот двор потому, что здесь прошли все наши с моим младшим братом Борей годы военной поры (1941-1945гг). Боря же старший , наш дядя, которому в предвоенный год исполнилось 16 (17?) лет и общение с которым так привлекало меня в те несколько дней лета 1940 года, в августе 1941 года с семьями своих старших братьев - Владимира и Константина - эвакуировался куда-то на Урал. Судьба его сложилась печально. Работая на заводе, жил он в рабочем общежитии. Что-то случилось с его тёплой одеждой (украли? испортили?) и он один день не вышел на работу. Получил год лишения свободы, что и подорвало его здоровье. В 1949 году во время выпускного экзамена ( он был курсантом Высшего Военно-инженерного училища в Ленинграде) Борис Никифорович умер в результате приступа сердечной недостаточности.

Но вернёмся к Боре - моему брату. У нас с ним общий отец – Еременко Валентин Никифорович. Боря родился в 1938 году, тем самым опровергнув гипотезу нашего дедушки Никифора Гавриловича, утверждавшего , что инициатором развода моих родителей была именно моя мама , Наталия Мироновна Цин. Мама Бори – Рахиль (Хиля) Шлёмовна Копелевич и её родители проживали на Холодной Горе, другой окраине Харькова, по улице Свердлова ( сейчас – Полтавский Шлях) №110, как раз напротив тюрьмы, а Валентин Никифорович был у них « в приймах», как говорят на Украине.

В первые месяцы войны ( точнее 19-го июля) на свет появился мой брат Андрей Боровик. Маме было не управиться с младенцем и со мной ( хотя мне уже исполнилось 9 лет) и поэтому я отправился жить к её маме , т.е. моей бабушке Розе - Цин (Макиевской ) Рохле Шаевне . Затем отец забрал меня в свою семью, так как надеялся эвакуироваться с Университетом. У бабушки Розы, да и у Боровиков такой надежды не было.

Однако события развивались не предсказуемо, и ОСГО ( Опытная Станция Глубокого Охлаждения), где работали моя мать и Е.С. Боровик, в последние дни перед оккупацией всё-таки эвакуировалась. А мой отец со своей второй семьей и моя бабушка Роза застряли в Харькове. Бабушка Роза , которая ещё до первой мировой войны прожила в Германии более 10 лет, где училась на медицинском факультете университета, не могла поверить, что немцы так изменились, считала сообщения о их зверствах большевистской пропагандой. Да и меня не могла оставить «чужой семье». Почему же не реализовались планы эвакуации у отца , я не знаю.

Окончилось это трагично. В первый же месяц оккупации стало ясно, что сведения о зверствах нацистов соответствуют действительности. Вскоре появился приказ «всім жидам та спорідненим» под страхом смертной казни отправиться в район тракторного завода. Здесь все подчинившиеся приказу были убиты в Дрогобичском яру. Погибли моя бабушка Роза, дед, бабушка и мать Бори.

Причина нашего внезапного появления на Плехановской ( Петинской при немцах) в более , чем скромном жилище деда и бабушки, ни у кого из соседей по двору сомнений не вызывала. Во всяком случае , один из соседей , страдающий алкогольной зависимостью, зачастил к деду с просьбой о «стакане», оправдываясь : « не выдавать же твоих жидят». Вот теперь я понял страшный смысл этого мерзкого слова! К счастью этот тип вскоре завербовался на работу в Германии и отбыл туда. О дальнейшей его судьбе ничего не известно. Вряд ли он сообразил в 450ом году , что у него была возможность дальнейшего продвижения на запад.

Чтобы как-то выжить вместе с внуками, деду Никифору пришлось вспомнить все свои навыки , приобретённые в годы сиротского детства и трудной молодости. Он изготавливал спички, пока было сырьё, варил мыло , сапожничал - из старой одежды шил бурки, тапки… Я помогал в меру своих сил, продавал дедовские изделия на рынке. Борю предпочитали из дома не выпускать, чтобы лишний раз не напоминать соседям о его существовании. Удавалось его выводить на пустующую территорию обувной фабрики, соседствующей с нашим двором. Между нашей хатой и забором соседнего двора было узкое пространство, где до войны дедушка держал двух свиней. Вот через него мы с Борей и выходили подышать. Мою мать соседи вряд ли помнили, да к тому же до развода она носила фамилию моего отца, что и было отражено в моём свидетельстве о рождении. В метрическом же свидетельстве Бори значилась фамилия его матери…. Зато у него было много свободного времени и поэтому он очень рано научился читать. В доме была очень небольшая, но неплохая библиотека - Пушкин, Лермонтов и даже «Жизнь животных» Брэма. И пугающий меня своей фамилией Андрэ Жид. В результате , когда после войны Валентин Никифорович забрал к себе в Киев и своих родителей и сына Борю, то Боб смог поступить сразу в третий класс. Учился он отлично и школу закончил с медалью. Хотел поступать на исторический факультет университета ( он был непременным победителем олимпиад по истории), но под влиянием отца поступил всё же на химический факультет и успешно (с отличием!) его окончил. Вообще в послевоенное время жизнь Бори складывалась вполне удачно. Ольга Михайловна ( третья жена отца) относилась к Боре , как к своему сыну( может быть чуть менее строго, чем к своему Мише - моему самому младшему брату). Боря зовет её мамой, свою мать он не помнил. Мне даже долгие годы казалось, что он даже не знал о происшедшей трагедии, пока мы в старости не начали совместно добиваться пенсии, как пострадавшие во время оккупации.

По окончании университета Борис поступил в аспирантуру этого же Киевского университета, успешно закончил её и защитил кандидатскую диссертацию. Работая доцентом на кафедре физической и коллоидной химии, подготовил и защитил докторскую диссертацию, получил звание профессора. Затем много лет заведовал кафедрой. В своё время этой кафедрой руководил и наш отец.

Женился Борис на своей однокурснице Анне Зеленской ( теперь она - Еременко). Она тоже доктор химических наук, ведущий научный сотрудник института физической химии Украинской академии наук. У Бори с Аней двое дочерей (Юля и Таня), каждая из которых подарила им по паре внучат.. Теперь Борис Валентинович – счастливый дед ( внук и трое внучек). Юля с семьей давно уже проживает в США ( там и родила дочку), а Таня со своей семьей - в Киеве ( по соседству с родителями).

1947г. Борис Валентинович Еременко

в возрасте 10 лет.

Киев, 2002г. Борис Еременко с женой Аней и внучками. Старший внук - в США.